Тема: Гоним.
Показать сообщение отдельно
Старый 08.10.2008, 07:36   #9
Метветь
Бан Хельсинг
 
Аватар для Метветь
 
Регистрация: 25.11.2007
Адрес: Санкт-Петербург
Сообщения: 836
Галерея: 1
Комментарии: 70
Репутация: 1683
Метветь репутация неоспоримаМетветь репутация неоспоримаМетветь репутация неоспоримаМетветь репутация неоспоримаМетветь репутация неоспоримаМетветь репутация неоспоримаМетветь репутация неоспоримаМетветь репутация неоспоримаМетветь репутация неоспоримаМетветь репутация неоспоримаМетветь репутация неоспорима
По умолчанию Ответ: Гоним.

Рассказ истопника танков Цитромона Матвеича Обречённого о прочитанной книге "Не видно" пера неизвестного автора, из цикла "Молчание негрят или песня печальных выключателей".

Время неумолимо шло и солнце, катившееся на запад, освещало лишь северную кромку неба. В тундре и на джайляу Аляски уже было заметно наступление холодного времени года - заполярного лета. Радовались люди, радовались звери. Шаманы близлежащих деревень выколачивали из бубнов хорошую погоду и богатый урожай. Сельчане готовились к посевной озимых культур - лишайника, ягеля и карликовой березы.

Погода действительно стояла чудесная. Ночью землю подёрнуло заполярнолетним легким двухметровым снежком. Сумчатые белки-летяги забивались в косяки и с еле слышным в поднебесье курлыканьем ломились в противоположную сторону от солнца.

- Ну вот и наступило моё время, - задумчиво произнес матёрый охотник-промысловик старик Зги, вытирая смазку с носового орудия американского линкора, украденного во время налёта японской авиации на Перл-Харбор, и приспособленного им для охоты на перелётных сумчатых белок, - Моё время.

В который год старик Зги выходил из своей отшельнической избушки в середине леса на весь период заполярного лета. И в который год следы его обитых телячьей шкурой лыж терялись в мрачной ночи заполярного лета.

Старик Зги медленно брёл по летнему лесу, наслаждаясь запахом морозного утра. Он выгребал лыжами по течению, а дома за хозяина осталась собака Агава, которая, скучая, выходила во двор, вглядывалась в тёмный лес, тяжело вздыхала "Не видно ни Зги", и тявкнув для порядка "агав, агав," Агава, поджав хвост, пряталась в конуру.

А над стариком реяли тяжкие мысли. Который год он выходил на очередной охотничий сезон с одной мыслью - подстрелить загадочное животное, о котором он помнил легенды ещё с самого детства. Звалось это таинственное животное - чёрный сумчатый козырбЁл, и когда-то обитало в этих местах в изобилии. Мысли не были бы такими тяжкими, если бы один знакомый шаман не предсказал ему, что это его последняя охота.

Тем временем девственную тишину леса нарушала своим стрекотом неведомо откуда взявшаяся железная птица-вертолёт с отважной поисковой экспедицией на борту, действовавшей в программе "Кто ищет, тот всегда". Настроение поисковиков было is wonderful.

Заполярное лето было в раздумье и радовало своими живыми, добрыми красками глаз одноглазого стрелка-радиста. Чернокожий профессор СаматлОр НзабАк был включен в состав экспедиции, как великий знаток фауны Севера. От переизбытка чувств, наполнявших его молодую душу, но немолодое тело, ему хотелось плясать танец охотников на опоссума, но помещение вертолёта не позволяло ему этого сделать. И тогда он сел, закурил "Герцеговину Хлор" и затянул старинную киргизкайсацкую песню: …………………..

О, браво, браво, я, я, гуд, гуд!

А вертолёт прорывался сквозь густой воздух заполярного лета. И никто не заметил разгерметизацию обшивки левого бензобака.
Где-то над тундрой падал вертолёт, где-то неподалеку проходил седой охотник-промысловик, а верная собака Агава всё так же выходила во двор в ожидании хозяина и тяжко вздыхала "Не видно ни Зги", напряжённо вглядываясь в синеву леса.

Зги быстро побежал к вертолёту, весело похрустывая снегом. Его спортивная старческая фигура чётко вырисовывалась на этом белом, немного леденящем руки и ногу, непонятном создании природы. Подбежав к огромной железной птице, охотник застыл, как глупая росомаха.

В вертолете и вокруг него валялись в бессознательном состоянии отважные поисковики из экспедиции "Кто ищет, тот всегда". Воздух был наполнен запахом съестных припасов и тонким, словно ля бемоль третьей октавы, стоном: "anybody home?", "help, help!". Всю эту кутерьму старательно пригревало солнце, которое не раз уже помогало волкам позорным и другим обитателям тундры наслаждаться теплыми, сладкими отбивными. Но пока что лесные гости не пожаловали на эту весёлую полянку.

Охотник-промысловик Зги прикидывал, что сегодня по чём и где, и вдруг услышал: "Патрис Лумумба forever!". От одного слова forever его передёрнуло, а он передёрнул затвор "шмайсера".
- Твоя выходить, а то я буду думать "кто это кричать"?
- Не могу, братец Иванушка, меня консервами завалило.
- Тогда я буду говорить "прощать". Мне вечер домой быть, однако - сказал Зги и с грустью испортил девственно белый чистый снег, - говорить "прощай"?

- Подожди, не говори мне "прощай", - и Зги услышал шум разбегающихся консервов и чье-то тяжёлое дыхание. Охотник быстро закатал рукава, взял наперевес "шмайсер" и автоматически крикнул "come here".

Профессор СаматлОр НзобАк пробирался к аварийному выходу вертолёта. Доползя до него, он дернул за ручку "аврийный якорь" и прислушался. Внизу раздался всплеск воды. Убедившись, что всё в порядке, профессор вышел из вертолёта.

- УОтык тунгутУри, - устало произнёс профессор, улыбаясь со всей силы в лицо своему спасителю.
- Старик Зги, увидев чернокожего профессора НзобАка, обомлел, как отмороженого.
- Вертолёт внутри гореть? - выдавливая по слову, проговорил Зги и потянулся за аптечкой с китовым жиром.
- Нихт, нихт, ментос, the freshmaker! - чертыхнулся СаматлОр НзобАк.
- А, понимать! Тогда ты чёрный сумчатый козырбЁл - радостно воскликнул Зги и взял профессора в прицел.
- Нихт, нихт! I`m the man, you see? Understand?
- Ты моя на Understand не бери, и эти понты заморские брось, завязывай пургу в тайге городить. И давай отвечать, почему ты чёрный, как у меня ноготь на безымянном пальце правой руки, отбитый молотком с трактора "Catapiller".

Где-то там, в снежной пустыне, беседовали охотник-промысловик и профессор СаматлОр НзобАк, а собака Агава все так же выходила из дома и тяжело вздыхала "Не видно ни Зги", и тявкнув для приличия "агав, агав", пряталась в конуру.

Затащив поисковиков, которые были в бессознательном состоянии, в останки вертолёта, и дав по рации "SOS" и "Дрикоз", старик Зги и СаматлОр НзобАк потянулись к солнцу.
- Моя уходить надо один уже, моя ждёт чёрный сумчатый козырбЁл и собака Агава, однако. It`s my life, - произнес старик Зги и злорадно улыбнулся, - твоя оставаться один.

А за деревьями уже мелькали тени кровожадного зверья - это были волки позорные, хищные овцы и примкнувшая к ним черепаха-нырок, жадно клацая зубами.
- Зги-ата, не бросать меня одного, моя бояться ужасных молниеносных черепах.
- Моя не брать твоя к менЕ. Твоя менЕ быть обузой.
- Следи за помелом, батя, за обузу ответишь!
- Ладно. Твоя пойти со мной, если уметь кататься на скейте. Не то козырбЁл уйти по снегу очень быстро, убежать, однако.
- Моя бегать очень быстро, моя догонять бешеный жираф в саванне.
Моя знать много песен:
"Луна светит ярко, и людям жако, жарко,
Я, однако, быстрый, добрый, смелый, с мыслью.
Приходи ко мне лечиться и корова и волчица.
Чертит небо быстрый "Миг", всю скотину на шашлык".
И старик Зги и СаматлОр НзобАк уж который раз потянулись к солнцу. Долго ли, коротко ли, наступила короткая заполярная ночь. Солнце стояло в зените.
- Пора, однако, отдохнуть, - молвил старик Зги, останавливая скейт и поднимая столбом снежную пыль.
Сзади, не отставая и высунув язык, мчался профессор, улыбаясь изо всех сил. Скейт охотника остановился и старик Зги, недолго думая, заснул, не успев сойти с доски. Он тихо улыбался во сне и пускал слюну.

Профессору НзобАку ничего не оставалось делать, как развести костёр и погреть свои уже немолодые кости. Подкрепившись поджаренной на костре, только что откопанной из зимней спячки белой, пушистой полярной лягушкой, профессор порылся в кармане и достал оттуда упаковку space beer - пиво для космонавтов в разноцветных таблетках. Помянув добрым словом Tankard, он разбудил старика Зги, угостил его пивом и окунулся в воспоминания.
- Рассказывай, рассказывай, - засыпая, произнёс захмелевший охотник и переступил на другую ногу.
Давным-давно, где-то в джунглях Центральной Африки, в семье фотографа-корреспондента журнала "Penthouse", родился мальчик. Родители долго думали, какое имя дать новорождённому. Но, послушав по радио спортивные новости, решили дать ему имя СаматлОр - в честь победы уральских волейболистом над местным "Пахтакором".

Детство ребёнка было ужасным. Однажды дети, среди которых был и СаматлОр, хоронили съеденного татарами коня на берегу океана. Вдруг, откуда ни возьмись, подплыла ветхая посудина со зловещим названием "Лампа Ильича", откуда вышел добрый бородач и, заманив детей чупа-чупсом и дешёвой турецкой жвачкой на борт корабля, отдал Швартовы. Швартовы запер детей в трюме и громко рассмеялся: "Не ходите, дети, в Африку гулять!". Добрым бородачом оказался работорговец Карабас-Барабас. Он-то и отвёз полчущих детей в Новый Орлеан.

Маленький робкий юноша СаматлОр НзобАк остался при дворе работорговца. Тот заставлял его петь песни "BAD", "BLACK OR WHITE", "JAM" и танцевать лунную походку.Там ему дали другое имя - Майкл Л. Джексон. СаматлОру всё это не нравилось и, воспользовавшись удобным случаем, он ушёл с рыбным обозом в Москву. Выучившись там в университете Патриса Лумумба на настройщика роботов-манипуляторов, стал северным исследователем.

А старик Зги спал с открытыми глазами, делая вид, что внимательно слушает и плачет. Как только умолкли звуки чудных песен, он переступил с ноги на ногу и повёл свой рассказ, дабы не ударить лицом в снег.

Со следами недавних слёз СаматлОр НзобАк улёгся у костра и, накрывшись шкурой доеденной белой пушистой полярной лягушки, захрапел,готовясь слушать историю детства охотника-промысловика.
Давным-давно, где-то в середине тайги, в деревне Торвлобнор Пуздой жила счастливая семья - папа, мама и маленький Зги. Мама, как обычно пекла ыстыкнАн, а папа всю жизнь охотился и мечтал встретить в лесу черного сумчатого козырблА. Однажды он взял с собой на охоту маленького Зги и потерял его в тайге. Стояло жаркое заполярное лето, и Зги больше нечего было делать, как забраться в медвежью берлогу и переждать сезон. Медведица приняла его как собственного сына, вскормила его своим молоком и оставила у себя ночевать. А утром, пока все спали, дала ему новое имя - Маугли. Но однажды, подбив молодых медвежат на побег, молодой Зги убежал в тундру и сдал медвежат милиции. Добрые юннаты, которые были заодно с милицией, сделали из них много разноцветных шариков. А молодой Зги, украв милицейскую собаку Агаву, поселился с ней где-то в тайге. Там его след простыл, долго чихал и кашлял.

Профессор Саматлор Нзобак, внимательно слушая, храпел, пускал пузыри и раздувал мягкий ворс шкуры белой пушистой полярной лягушки. Старик Зги и профессор СаматлОр НзобАк, мирно посапывая, спали. А собака Агава всё также выходила во двор, внюхивалась в морозный воздух и, вздыхая "Не видно ни Зги", всё также возвращалась в дом в полном одиночестве.

Вдруг, заметив в ночи отблески костра и почуяв угарный дым от горевшего в костре колеса вертолёта, какое-то непонятное нЕчто тихо приблизилось к бивуаку одиноких путников. Остановившись неподалёку, чёрное, как ночь, нЕчто со слезливыми горящими огнём глазами стало медленно соображать и прикидывать дальнейший план действий. Лишь кружившийся рядом выводок детей нарушал обычный ход мыслей.

Старик Зги, бывалый охотник-промысловик, смотрел сны о своем бесшабашном детстве, как вдруг в его подсознание вкрались посторонние мозговые импульсы. Все так же, во сне, охотник автоматически передёрнул затвор и, внезапно проснувшись, крикнул:
- Профессор! Вставать, чёрный сумчатый козырбЁл пришёл тебя кушать! - и дал предупредительную очередь в воздух.
Чёрная сумчатая козырблА и выводок забавных, ещё полосатых козырблЯт, ломанулись по свежему снегу, сметая всё на своем пути.
"Забил снаряд я в пушку туго
И думал: - угощу я друга,
Постой-ка, брат мусью!" - почему-то вдруг на ум профессору пришли эти строки, и он вместе со стариком Зги ломанулся в погоню за чёрным сумчатым козырблОм в синеву леса. Три дня и три ночи продолжалась погоня.

Какой фильм обходится без погони? Один убегает, два догоняют, захватывающее зрелище.

По свежим, ещё не занесённым снегом следам на четвёртый день они вышли к берлоге чёрного сумчатого козырблА. Загнанное животное встало в стойку зенкуцу-дачи, подняло дыбом шерсть на загривке и приготовилось дать последний бой.
- Зачем так грозно стоять? - покачивая головой и цокая языком проговорил старик Зги. - Сдавайся.
- Врёшь, не возьмёшь, - человеческим языком промолвило загадочное животное.
- Слово не воробей, в зубы не смотрит, - поговоркой печальных выключателей ответствовал старик Зги животному. - Не бойся, зверушка, я тебе не больно сделать. А чем стоять в зенкуцу-дачи, собирай своих домочадцев и пойдём жить ко мне на заимку. Будете у меня домашними чёрными козырблАми. Я вас ягелем буду кормить, а вы меня козырблИным молоком поить. Я вам берлогу построю из оленьего кизяка.

Обрадованные таким поворотом событий, козырблЫ радостно закивали головами. Только профессор НзобАк покрутил пальцем у виска и задумчиво произнес:"Не видно ни Зги".

На горизонте ярко светило заполярное летнее солнце, а по пути к дому двигался охотник, профессор и козырблА с выводком весело похрюкивающих сытых козырблЯт. Сытых. Светало. Зима.
__________________

Кто это "Я" ?
"Я" бывают разные...

...не забываем о правилах форума
Метветь вне форума   Ответить с цитированием Ответить персонально