[Эллочка]

Вольный ветер демократии, принес в страну вместе со свободой и раннее половое созревание. Оно, может быть и до этого присутствовало, но в глаза не бросалось, задавленное проклятым пуританским воспитанием «совка». Не дай бог, если юноша позволял себе больше «комсомольского» поцелуя в присутствии трех понятых из школьного комитета. За распущенность, на том комитете так бы поимели, что на долгие годы самым сексуальным в жизни Ромео стала бы торжественная смычка рельсов на БАМе.
Но, слава Богу, комсомол приказал долго жить. Комсорги в одночасье стали либералами и принялись растаскивать страну по кусочкам. Очумевшие от свободы и безденежья взрослые кинулись добывать пропитание, разумно посчитав, что лучше чадо будет невоспитанным, чем голодным. А сами «цветы жизни» в условиях вольницы зацвели буйным цветом, дурманя друг друга не по годам налитыми частями тела.
Юность – это революционная пора, когда низы уже зудят, а верхи еще не могут. Если раньше, буйство половых гормонов при недостатке мозгов, контролировалось родителями и обществом, то в новую историческую эпоху либеральных ценностей, сей гнет исчез. Тут-то и началось. По телевизору рассказывают, в видеосалонах показывают, а «СПИД-инфо» объясняет. Куда там Бунину с его «Тенистыми аллеями».
Начало истории банально, как стакан кефира. Ему шестнадцать. Ей тоже. Он высок, худ и бледен. Она с лицом младенца и ярко выраженными вторичными половыми признаками. Субботнее утро. Мама с папой со вчерашнего вечера ведут активную жизнь в коленно-локтевой позе, окучивая грядки на своих шести сотках. Любимая дока, сославшись на какие-то неотложные дела, осталась дома. В квартире лишь Джульетта, ее пылкий Ромео, да шустрая тень голозадого Амура. Два юных создания, нежно любящих друг друга, не могут упустить такой шанс. За окнами большой город, лето и начало девяностых, поэтому сцена с поцелуем на балконе пропущена, как пережиток темного прошлого. Какая романтика? Все проще и интересней.
В условиях нового мышления, каждый школьник знает, что настоящая любовь требует подтверждения своего существования! По мнению компетентных источников, секс - высшее проявление любви и ее доказательство! Но благодаря тем же источникам, школьницы знают, что от секса заводятся дети и что бы избежать ненужных казусов – требуется предохраняться. Только есть одна проблема – как-то «очково» в аптеке презервативы спрашивать, а вдруг предки узнают? И даже если не узнают, тетенька аптекарь смеяться будет. Но ведь так не хочется, быть смешной и глупой. Вот и Ромео отказывается за резинкой идти. Говорит, что когда настоящая любовь, тогда презерватив не нужен. Врет, конечно. Тоже боится, что засмеют.
Но ведь любовь! В шестнадцать лет – это самое святое. На что только не пойдешь ради любви.
Девчушка оказалась на редкость находчивой. Дабы мерзкие сперматозоиды не прошли, она запихала в себя вату, решив что, запечатав, таким образом, вход, она не даст хвостатым тварям шанса. Для шестнадцатилетних, не обремененных знаниями мозгов – вывод логичный и вполне очевидный. Главное не надо никуда идти – позорится. Но она не учла одного момента. Уровень тестостерона в крови паренька был столь высок, а сам он был так необуздан, что имей бастующие шахтеры, хоть часть его напора, они бы своими касками раздолбили бы в хлам не только «Кузнецкий мост», но всю историческую часть Москвы.
Юношеский секс бурный, но быстрый. Когда страсти стихли, пришло время извлекать фортификационные сооружения. Увы, возвести их, было значительно проще. То ли Ромео был не по годам развит, то ли напор молодого тела был излишне грандиозен, но достать вату никак не удавалось. Однако юноша был не менее сообразительным, чем его избранница. Это был русский паренек, в чьих жилах текла кровь Кулибина, Циолковского и деда Щукаря!
На стене, как чеховское ружье, висели часы с кукушкой. Теперь пришло их время сделать выстрел. Разобрав ходики, Ромео вытащил из них птичку. Выпрямив гармошку, на которой каждый час выскакивает пластмассовая пташка, он обнаружил на конце крючок. Решив, что это самый подходящий инструмент, юный гинеколог поспешил им воспользоваться. Сложно объяснить причину столь смелого поступка, видимо в роду у него был еще и профессор Крассовский, а может и Горвиц с Лазаревичем. И все же, навыков в столь деликатном деле ему не хватило, а решительность их заменить не смогла. Вату он не достал, а вот стенку зацепил хорошо.
Скорая приехала быстро.
Лица двух молодых людей в белых халатах стали напряжены и немного вытянулись, когда откинув простыню, Джульетта показала птичку, весело порхающую меж юных белых бедер. У фельдшера задергалось веко, он постарался отвернуться и прикрыл расползающиеся губы рукой. Доктор старался оставаться невозмутимым, но судя потому, что дышал он редко и шумно – удавалось это с трудом. Выслушав рассказ о случившемся, он померил девчушке давление и, прокашлявшись, сдавленным голосом сказал:
- Надо ехать в больницу.
Ромео, открывший Скорой дверь, куда-то исчез. Видимо, решил удрать на всякий случай. Водителя приглашать не стали – вряд ли бы он смог оставаться спокойным, а ехать предстояло через весь город. Двое медиков сами потащили носилки, на которых прикрытые легким покрывалом колыхались вторичные полове признаки юной Джульетты.
Оперативная гинекология, в лице суровой медсестры встретила рабу любви без всяких сантиментов. Строгая женщина прочитала направление и, бегло глянув на пострадавшую поверх приспущенных на нос очков, велела ей забираться на кресло. Неторопливо заполняя карту пациента, сестра методично стала обзванивать всех дежурных врачей, приглашая их спустить вниз для консультации. Последним явился анестезиолог.
Пришло человек восемь. Расположившись вокруг Джульетты, врачи, молча, слушали рассказ Скорой о происшествии. Периодически по лицам пробегала судорога сдерживаемой улыбки, но медики хранили молчание. Это было трудно - все же гинекологи, а не психиатры. Наконец, когда картина стала ясна, анестезиолог с каменным выражением лица наклонился к кукушке, задорно выглядывающей меж распятых на кресле ног, и доверительно произнес:
- Кукушка, кукушка, сколько ей жить осталось?
То, чего опасалось юное создание, свершилось! Тишина приемного покоя взорвалась безудержным хохотом. Смеялись все и врачи, и сестра и Скорая. Даже Джульетта улыбалась, не понимая, что так всех развеселило. Едва справляясь с приступами смеха, медики стали расходится.
- Что в карточке написать? – утирая выступившие слезы, спросил доктор со Скорой.
- А ты так и пиши, кукушка из п…ы! – авторитетно ответил анестезиолог